Наша идентичность не заканчивается музейными артефактами — у Севера огромный пласт нераскрытых историй и знаний, от которых мы отдаляемся и отделяемся каждый день. Об этом проект «Живой Север» — репрезентация северной народной культуры и поворот ее на нашу повседневную жизнь.
Площадкой для создания нового искусства и дизайна проекта «Живой Север» Арктического института искусств стала фабрика промыслов «Беломорские узоры». Проект является продолжением исследований на тему телесного поворота в знании и медленной культуры — тем, с которыми институт работает с 2015 года.
Арктический институт искусств — это проектное и исследовательское бюро, созданное независимыми художниками, кураторами и социологами в Мурманске в августе 2014 года. Один из самых больших проектов — Arctic Art Forum (Арктический форум искусств) проводится с 2016 года в Архангельске. На нем рассматриваются такие темы, как устойчивое развитие, культурная дипломатия, обмен знаниями и мирное сосуществование на Севере.
Институт организовывает выставки, проводит исследования (исследование Архангельска и Мурманска для проекта NEMOSKVA, «Живой Север»), выпускает книги, участвует в крупных национальных художественных проектах (Триеннале современного русского искусства музея «Гараж»), организовывает образовательные программы (Летняя школа в Архангельске была в июле этого года, студенты занимались междисциплинарными исследованиями). В 2018 году институт создал первую Базу креативных индустрий Северо-Запада России.
Мы поговорили с Екатериной Шаровой — искусствоведом, куратором, исследователем, основателем Арктического института искусств — о «Живом Севере», профессиях искусствоведа и куратора, нашей культуре, Летней школе, возобновлении интереса к Северу и о самом новом и актуальном в сегодняшнем искусстве.
— Чем занимается искусствовед?
— Можно работать в музее — заниматься каталогизацией, архивацией, разбором коллекций и их хранением, разработкой образовательных программ. Получив дополнительное образование, можно окунуться в реставрацию.
История искусства — это не только то, что было сто лет назад, но и то, что происходит сейчас, и искусствовед — человек, который, обладая серьезными знаниями в области истории и теории искусства, видит происходящее в нем сегодня в исторической перспективе. Я занимаюсь тем, что происходит сегодня, и тем, что может стать частью истории.
— Не кажется ли вам кураторская работа очень скрытой, непонятной для широкого зрителя?
— Это новая профессия. Куратор — это человек, который организует, сводит процессы, подбирает спикеров и обеспечивает качество программы культурных мероприятий. Он ищет, выбирает художников, строит концепцию и привлекает средства. Главная задача — подобрать качественный контент, организовать траекторию и логику выставочного или событийного пространства. Далее — формирование каталога. Это заключение, рефлексия по проведенной работе. Таким образом фиксируется, как была организована работа в пространстве.
Например, наша выставка «Прекрасное далеко» была не просто про искусство, а про контекст. Нужно было пространственно организовать диалог художников, Ивана Архипова из Архангельска и Маргрет Брекке из Норвегии, продумать траектории и пути зрителей по выставке, провести исследование и рассказать про советскую утопию в отдельно взятом городе России. Мы использовали не только работы художников, но и личные вещи Архипова. И получилась история про всех нас.
— Каталогизация и архивация — это обязательная часть процесса работы куратора?
— Если не задокументировать — ничего не останется. Нет архивации — нет памяти. Но обязанности куратор придумывает и ставит себе сам.
— Ваши проекты про народное искусство Севера, почему вы чувствуете такую сопричастность с ним?
— В нас заложен европоцентризм, Греция и Рим — ядро нашей культуры, которое мешает любви к родной стране, родной истории. Петербург, который является нашей культурной столицей — скопирован с итальянской и голландской культуры. А мне интересно показывать то, что оригинально. А оригинальное, интересное и аутентичное можно найти именно на Севере. И мне интересно рассказывать эту нераскрытую историю, как она есть. Север начал звучать на федеральной карте и входить в моду. Нет, он уже в моде, у него есть будущее и потенциал.
— В Карелии существует Ассоциация этнокультурных центров «ЭХО», которая занимается сохранением и популяризацией культурных традиций, есть ли подобные в Архангельске?
— Наша ситуация развития культурной экосистемы отлична от той, что в Карелии. Там существует национальный музей, есть программа приграничного сотрудничества с Финляндией, в которой есть отдельный раздел «креативные индустрии», там сильная профессиональная среда и есть союз дизайнеров.
А в Архангельске пока очень фрагментарное образование. На повестке больше народные художественные промыслы и разработка туристических сувениров. У нас нет специалистов по истории искусства. В дизайне преподавание нужно не только по дизайну предметов, но и по обучению дизайн-мышлению.
— Дизайн-мышление?
— Все, что находится вокруг нас, создано дизайнерами. Это интерьеры, архитектура, одежда, дизайн образовательных программ, навигация по городу. Дизайн может привнести удобство и комфорт, это не обязательно что-то дорогостоящее.
— Глобальная цель ваших проектов — смена парадигм. О чем речь?
— Переход с неосознанного потребления на устойчивое развитие. Жизнь человека, который жил натуральным хозяйством, собственным трудом, была более экологичной. Мы не должны производить такое количество мусора, и важно понимать, кто и где сшил нашу одежду. Это называется «устойчивое развитие». Когда мы покупаем вещи в массмаркетах, мы не думаем о том, как они произведены, где и сколько было потрачено ресурсов для их перевозки. То, что мы покупаем, например, в H&M, сделано в Китае в рабских условиях труда и доставлено нам за счет, грубо говоря, выбросов в атмосферу. Зачем это делать?
Форум «Медленная культура» 2017 года был про этот материальный поворот. Каким образом производить материал, чтобы не загрязнять атмосферу, как заложить функцию переработки в продукт, как это когда-то делали наши предшественники. Еще это про силу передачи и важности устных знаний. Русские крестьяне строили без обучения, основываясь на знаниях, которые были переданы им в устном виде и на практике.
— Расскажите про этапы проекта «Живой Север».
— Проект состоял из архивных исследований «Беломорских узоров» преподавателя Кафедры культурологии и религиоведения САФУ Татьяны Лефман, архивными изображениями и фотографиями занимался архангельский фотограф Иван Лягачев. Далее была выставка «Будь что не бывает» художницы Ульяны Подкорытовой, которая занимается северным фольклором и мифологией в разных жанрах — на выставке были ее видеоработы, снятые на Севере. Осенью этого года будет выставка московской художницы Устины Яковлевой, она занимается абстрактными пейзажами и ручным трудом. Тема Летней школы была «Редизайн идентичности» — производство нового дизайна на основе «Беломорских узоров». Итогом работы будет сборник — статьи, документация выставок и статьи преподавателей школы. Все это происходило при поддержки Фонда Президентских грантов.
— Его идея?
— Создать новый северный дизайн на основе междисциплинарного диалога. В нашем случае — это совмещенный анализ архитектуры, филологии, литературы, текстиля и дизайна Севера. После предварительных занятий и исследований, студенты школы, которые были не только из Архангельска, выбрали ткань, придумали вышивку, а мастера «Беломорских узоров» их выполнили. А основным источником вдохновения стал музей Малые Корелы. Вторая группа студентов занималась деревом, а третья — графическим дизайном.
— То есть вы как раз и обучали студентов дизайн-мышлению?
— Мы обучали, как из исторического пространства вывести что-то точное и нужное современному человеку, и работали мы не только с текстилем, но и с деревом и графическим дизайном.
Светлана Липкина, одна из преподавателей школы — председатель отборочного комитета Всероссийскогоконкурса предметного дизайна «Придумано и сделано в России», собирает интересные примеры дизайна в сочетании с народными художественными промыслами. Светлана приехала к нам из Москвы и поработала с нашими студентами — за время ее учебно-практических занятий с деревом, они разработали бренд Prostoria и коллекцию объектов, вдохновленных северной эстетикой. По отзывам студентов, они полностью переосмыслили собственные дизайнерские практики после интенсива.
— Кем были другие преподаватели школы?
— Людмила Алябьева, академический руководитель аспирантуры Школы дизайна НИУ ВШЭ (Москва), Ольга Широкоступ, куратор центра современного искусства «Сияние» (Апатиты), Татьяна Батова, преподаватель кафедры искусств и дизайна ИКИиП МАГУ (Мурманск), Анна Нистратова, арт-директор московского Дизайн-завода «Флакон» (Нижний Новгород), Анна Соловьева, доктор философских наук, профессор Кафедры всеобщей истории САФУ, Ирина Фельдт, кандидат исторических наук, доцент Кафедры культурологии и религиоведения САФУ. Практическими преподавателями были дизайнер по текстилю Светлана Сальникова (Москва) и графический дизайнер Виктор Тяпков (Архангельск).
— А что получилось по итогам работы с графическим дизайном?
— Участники «выткали» одиннадцать плакатов, соединив традиционные мотивы северной культуры с цифровой тканью. Несмотря на то, что у каждого участника были одинаковые инструменты, работы получились разные по форме и содержанию.
— «Беломорские узоры» зафиксировали текстиль и росписи Поморья в промышленном масштабе, а какие другие части традиций Севера нашли свое продолжение и применение?
— Предприятие народных художественных промыслов «Беломорские узоры» ведет свою историю с февраля 1968 года, поставив своей задачей возрождение, сохранение и развитие традиционных художественных промыслов Севера, объединив резьбу и роспись по дереву, декоративную вышивку, ручное ткачество и вязание, каргопольскую глиняную игрушку.
Северный народный хор сохраняет былины, сказки и музыку Севера, архитектура представлена в Малых Корелах и в Кенозерском парке.
У хора также очень интересная история — Антонина Колотилова, которая в 20-е годы прошлого века приехала в Архангельск из Устюга, собрала вокруг себя коллектив деревенских девушек. Эти девушки помнили совсем нетронутую никакими крупными событиями культуру, и она до сих пор доходит до нас. Например, интересный и древний обряд хора «Северная свадьба» .
— Несмотря на такую популярность северных традиций, почему ремесленные искусства так и не могут войти в повседневную жизнь?
— Это вековые знания, которые требуют реабилитации. Пока это долгий процесс будущего. После индустриального перехода местная культура музеефицировалась, и ее нужно достать оттуда обратно.
— Как вы объясните механизм культурной реабилитации и переосмысления?
— Одно из новых и интересных направлений — междисциплинарные исследования в области географии. Это размышления об отличиях и знаках. Культурный диалог перешел географические границы, и в нем мы можем говорить про мир, в котором нормально, что ты другой. И на основе этого диалога интересно понять, какая может быть северная культура будущего.
— Какую область нашей жизни охватывает культура?
— Повседневность, в которой она находится. Об этом говорит новое культурное направление «эстетика каждодневного». Все, что вокруг нас — это культура: объекты, язык, звуки… Это то, в чем мы живем.
Про архивные исследования нам рассказала Татьяна Лефман:
– До нашего исследования музей «Беломорские узоры» практически не существовал в цифровом пространстве. Поэтому мы начали с процесса фотодокументации изделий, представленных в музее – фотографировали объекты и оцифровывали фотоархив фабрики. Фотоархив у «Беломорских узоров» тщательно велся с самого его основания, для нас это было открытие и большое удивление. Так как история самого предприятия и некоторых объектов не была задокументирована – мы обратились к Государственному архиву Архангельской области.
Основными источниками информации для формирования представления о ходе работы внутри фабрики были: протоколы собраний творческого коллектива, собрания художественных советов, где утверждались образцы изделий, отчеты о численности работников, приказы, планы работ, отчеты о работе экспериментально-творческой группы, сейчас мы называем это инновациями. Также есть сведения о том, как сотрудники оптимизировали, улучшали работу станков. Вся история экспедиций фабрики в Архангельскую область (60-80-е годы) утеряна, так как спонсировалась и была инициирована московскими товарищами. С центром были разные коллаборации – к примеру, с НИИ Художественной промышленности они совместно создавали сарафаны и костюмы.
Численность сотрудников предприятия в лучшие его годы была 800 человек, сейчас всего 30-40. Помимо работы с архивом удалось встретиться и поговорить с теми, кто работает на предприятии с самого его основания и восстановить с помощью этих интервью некоторые пробелы в его истории.
Хочется отметить смелость «Беломорских узоров» – они не побоялись войти в наш проект. Обычно предприятия такого типа боятся нарушения своих традиций и с большой настороженностью и цензом относятся к подобным инициативам.
Автор: Анастасия Бондина
